Добрый день, уважаемые дамы и господа,
С Новым Годом, со всеми наступившими праздниками. Минувший високосный год был непростым – в дополнение к тем бедам, которые обычно выпадают на високосные годы, происходили еще и рукотворные события, которые не способствовали укреплению международной безопасности.
О том, как Россия видит свои задачи на международной арене, подробно говорится в новой редакции Концепции внешней политики страны, которая была утверждена в ноябре Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Уверен, что все, кто интересуется этой сферой деятельности нашей страны, с ней ознакомились. Международной проблематике было уделено много внимания в ходе пресс-конференции Президента России В.В.Путина (23 декабря 2016 г.), в ряде других его выступлений. Поэтому не буду подробно излагать наше видение итогов года, лучше мы оставим больше времени для вопросов и ответов.
Скажу лишь, что угрозы за истекший год не уменьшились, прежде всего, имею в виду угрозу международного терроризма, который продолжал делать свое подлое дело. От него страдали жители городов Европы, Ближнего и Среднего Востока, других стран. В результате гнусного террористического акта мы потеряли нашего Посла в Турции А.Г.Карлова. Проблема терроризма действительно приобрела системный характер. То, что до сих пор международное сообщество пока не может реально сплотиться и сформировать то, что Президент Российской Федерации В.В.Путин, выступая в прошлом году в ООН, назвал единым универсальным антитеррористическим фронтом, конечно же, вызывает серьезные озабоченности и сожаление.
Почему так происходит? Наверное, на то есть много причин. Мы видим, что проблема формирования общих рядов для борьбы с терроризмом, организованной преступностью, наркотрафиком и со многими другими угрозами становится системной и накладывается на базовые противоречия между объективной тенденцией формирования полицентричного мира с одной стороны, а с другой – действиями тех, кто пытается цепляться за отжившую концепцию однополярности. Я имею в виду доминирование даже не столько одного государства, сколько одной группы государств со своей системой ценностей. Мы тоже все больше и больше сталкиваемся с противоречием, которое накапливалось все последние несколько лет и очень «обнаженно» проявилось на нынешнем этапе – противоречие между тем, что лежит в основе внешней политики той или иной страны: прагматизм, хорошо и правильно понятые национальные интересы, или мессианство, стремление распространять ценности по всему миру, причем в том понимании, в котором у этой группы государств они сформировались и сложились.
Если говорить о западных и европейских ценностях, которые нам постоянно и везде приводят в пример, то скорее это не те ценности, которые исповедовали деды и прадеды европейцев, а нечто новое и уже осовремененное, я бы сказал, вседозволенное. Это ценности, которые можно охарактеризовать как постхристианские. Они коренным и принципиальнейшим образом расходятся с ценностями, которые в нашей стране столетиями передавались из поколения в поколение и которые мы хотим очень бережно хранить и передавать дальше нашим детям и внукам. Когда в центр внешнеполитических баталий выдвигается требование для нас и для многих других воспринять эти новые постхристианские западные ценности, включая вседозволенность и абсолютизацию либеральных подходов к жизни индивидуума, я считаю, что с человеческой точки зрения это неприлично, а с точки зрения профессиональных международников это является колоссальной ошибкой и абсолютно недопустимой переоценкой значения собственного влияния на международные отношения.
Идет борьба двух тенденций. Такой мессианской одержимости насаждением ценностей (был экспорт демократии, сейчас мы наблюдаем попытку экспорта ценностей) противостоит все большее желание серьезных политиков сосредоточиться на прагматичной оценке собственных интересов, на стремлении понять законные интересы других стран и вычленить совпадения подходов к тем или иным проблемам, будь то терроризм, развитие экономики, таким образом, чтобы не страдали твои собственные интересы, и так далее. Понимаете, столкновение прагматизма и мессианства во внешней политике, по-моему, сегодня добавляет новое измерение в те противоречия, которые наблюдались за последние несколько лет.
Выбор Российской Федерации хорошо известен. Мы, конечно же, не пытаемся ничего экспортировать. В истории нашей страны был опыт экспорта революции. С тех пор мы перестали этим заниматься, но дурной пример заразителен. Повторю, экспорт демократии и ценностей продолжает сеять проблемы в международных отношениях. Именно экспортом ценностей и требованием принять только европейский взгляд на вещи стартовал кризис на Украине. Экспорт демократии и ценностей привел к тому, что мы называем «арабской весной», последствия которой мы сейчас пожинаем. «Арабская весна» в свою очередь породила импорт миграции в сторону Европы. Так что экспортно-импортные операции, к сожалению, тоже имеют место и отнюдь не способствуют укреплению безопасности.
Наш выбор в пользу прагматизма, основанного на коренных интересах Российской Федерации. Эти интересы просты. Они неизменны и заключаются в том, чтобы страна жила хорошо, чтобы повышалось благосостояние наших людей, чтобы было устойчивое развитие нашей экономики и социальной сферы в условиях безопасности и в максимально благоприятных внешних обстоятельствах. На это нацелена вся наша работа. Здесь нет места какой-то идеализированной позиции, нет места для мессианства. Мы ищем совпадающие интересы со всеми, кто готов делать так, чтобы мировая экономика развивалась в интересах всех без исключения стран и народов. Мы ищем общие подходы с теми, кто понимает безальтернативность объединения усилий для борьбы с терроризмом и прочими современными угрозами, с теми, кто готов работать с нами на равноправной, взаимовыгодной основе, на основе учета интересов друг друга и выстраивания баланса таких интересов. С этих позиций мы работаем в ООН, БРИКС, «Группе двадцати», СНГ, ШОС, ОДКБ, ЕАЭС и в других многосторонних структурах. С этих же позиций выстраиваем свои отношения с партнерами и союзниками в самых разных регионах мира, будь то государства или межгосударственные интеграционные и прочие объединения. С позиций равноправия, взаимного учета интересов и взаимного уважения мы готовы выстраивать отношения с США, Евросоюзом и НАТО, повторю, без импорта ценностей, без попыток навязывать нам какие-то ценности, тем более что, как показывают последние информационные войны, эти ценности или псевдоценности уже достаточно серьезно себя дискредитировали.
Хотел бы, чтобы наш разговор был откровенным. Постарался высказать, что я ощущаю на данном этапе международной жизни. Приглашаю вас задавать вопросы.
Вопрос: Как в ходе предвыборной кампании в США, так и после нее звучали упреки во вмешательстве в этот процесс со стороны России. Как в целом изменились условия работы дипломатов в 2016 г., участились ли попытки вербовки российских дипломатов? Официальный представитель МИД России М.В.Захарова на днях упоминала об одном из таких случаев. Наблюдается ли скрытое давление на дипломатов в странах их пребывания?
С.В.Лавров: Любые дипломатические миссии могут поделиться сведениями о том, как им работается в той или иной стране. Периодически при администрации Б.Обамы мы получали жалобы о том, что Посольство США в Москве работает в невыносимых условиях: организуется слежка, Послу «перекрыли кислород», его не принимают никакие российские учреждения. Мы специально разбирались с этой ситуацией – она оказалась абсолютно противоположной. Мы провели инвентаризацию контактов, которые за один и тот же период были у Посла России в США в ответ на его просьбы, и собрали такие же данные по контактам Посла США в России в российских официальных учреждениях. Российские министерства, ведомства, парламентарии в десятки раз больше принимают Посла США, чем американцы принимают Посла Российской Федерации.
Если говорить о вербовочных подходах, то мы не предавали гласности полную статистику на этот счет, но за последние несколько лет, особенно во время второго срока работы администрации Б.Обамы, такая недружественная активность в отношении наших дипломатов нарастала. М.В.Захарова в ходе недавнего выступления по телевидению упоминала случай, когда вербовали сотрудника российского Генконсульства, который пришел к врачу забрать оплаченное лекарство для Е.М.Примакова. Надо иметь специфическую профессиональную наглость, глубокое чувство цинизма и нечистоплотности, чтобы вербовать в этой ситуации. Это не единственный случай. В апреле 2016 г. были беспрецедентные вербовочные подходы с предложением сотрудничать на уровне второго человека в Посольстве, советника-посланника. Другому нашему дипломату старшего звена американские спецслужбы, пытаясь сделать вербовочное предложение, буквально засунули в машину в его отсутствие 10 тыс. долл. с предложением о сотрудничестве. Деньги, если кто-то интересуется, были оприходованы нашей бухгалтерией и работают на благо российского государства. Имели место и совсем отвратительные эпизоды, когда два сотрудника аппарата военного атташе России в Вашингтоне в один из выходных дней обедали со своими супругами в ресторане недалеко от Вашингтона, их схватили сотрудники ФБР, заковали в наручники, допрашивали, не давали связаться с Посольством. В итоге, естественно, мы вызволили наших товарищей, но даже никаких извинений не последовало.
Что касается утверждений, будто Посольство США в Москве при Президенте Б.Обаме подвергалось каким-то «особым гонениям», то я не вижу оснований для подобных заявлений. Было несколько эпизодов, ставших достоянием гласности, поскольку американцы пытались представить их как «охоту» на дипломатов США. На самом деле на поверку все выглядит совершенно иначе. Пресекалась разведывательная деятельность американских представителей, работающих под дипломатическим прикрытием. Был известный эпизод, когда переодетый американский дипломат, в парике, с накладными бровями или чем-то еще, проникал в здание Посольства США, отказавшись предъявить свое удостоверение сотруднику безопасности, обеспечивающему контроль на входе, ударил этого сотрудника. Было и несколько других эпизодов с переодеванием дипломатов США, в том числе мужчина переодевался в женщину, потом в общественном туалете возвращал себе изначальный облик. Все это фиксировалось. Сотрудники военного атташата Посольства США очень любят ездить по нашей Родине на арендованных машинах. Соответственно, у них нет дипломатических номеров, на них обычные российские номера – так меньше шансов быть замеченными. Они ездят по Калининградской, Ленинградской, Мурманской, Воронежской областям, многократно были замечены в Новороссийске, Чеченской Республике, исколесили буквально все вдоль и поперек границы с Донбассом. Мы уже не говорим о том, что помимо шпионажа, дипломаты Посольства США многократно были замечены участвующими в антиправительственных, несанкционированных митингах нашей оппозиции, в том числе в переодетом виде. Делайте выводы сами.
Однажды я уже говорил на эту тему. В ноябре 1933 г. происходит восстановление дипломатических отношений между нашей страной и США. Нарком иностранных дел М.М.Литвинов обменивается с Президентом США Ф.Рузвельтом официальными нотами, в которых, помимо фиксации самого факта установления дипломатических отношений, записано, подчеркиваю, по настоянию США, что каждая из сторон имеет право устраивать свою жизнь по собственному разумению, обязуется не вмешиваться в дела другой стороны и удерживать все организации под своим контролем от действий, способных угрожать спокойствию, благополучию и безопасности другой договаривающейся стороны, включая ведение агитации с целью изменения политического и социального строя. Это почти цитата. Повторю, она была включена в документы об установлении дипотношений между СССР и США по настоянию Вашингтона.
В 2012 г. задолго до Украины и того, как нас стали обвинять во вмешательстве в сирийские дела и в прочих грехах, тогда уже началась пропагандистская атака на Россию, нашу внешнюю политику и внутренние дела, на политическом внутреннем поле России активно работали различные структуры, включая «Агентство международного развития». В ходе одного из наших контактов я предложил Госсекретарю США Х.Клинтон воспроизвести на бумаге приверженность тем самым принципам, которые по настоянию Ф.Рузвельта были зафиксированы в качестве основы отношений между нашими странами. Она вежливо ушла от этого разговора. Через год Госсекретарем стал Дж.Керри, и я предлагал то же самое ему. Он тоже не проявил большого энтузиазма по этому поводу. Делайте выводы и не забудьте, что обязательство не вести какую-либо агитацию с целью изменения политического и социального строя, записанное по настоянию США, нарушается грубейшим образом, в том числе принятым пару лет назад в Конгрессе США законом о поддержке Украины, в котором Госдепартаменту и спецслужбам прямо предписывается насаждать в России демократию, как ее понимают американцы. Это к слову о договороспособности и о том, как нужно уважать международное право и помнить, что подписанный и не дезавуированный документ является твоим святым обязательством.
Получилось долго. Но США, правда, много делают, хотя это и не всё.
Вопрос: Существует много прогнозов, деклараций, надежд на то, что российско-американские отношения улучшатся с приходом Д.Трампа. Если это сбудется, то как повлияет на разрешение сирийского кризиса?
С.В.Лавров: Вопрос, вроде, задан коротко, но одной фразой не ответишь.
Во-первых, мы реалисты и, конечно, следим за тем, как новая администрация США готовится к вступлению в свои права. Я бы не стал впадать ни в одну, ни в другую крайность. Сейчас в СМИ и политологическом обществе очень много прогнозов и спекуляций: одни захлебываются от восторга, другие говорят, что нечего радоваться и ничего не изменится. Сейчас совершенно бессмысленно об этом говорить. Только когда все рассядутся по своим местам в новой администрации и начнется практическая официальная работа, тогда и станет понятно, как будут выстраиваться отношения между США и окружающим миром. Я специально говорю «окружающим миром», поскольку у Д.Трампа особые взгляды. Они существенно отличаются от взглядов его предшественников – не только демократов, но и республиканцев, и в их основе коренной интерес США, как Д.Трамп его представляет. Если мы слышим, что во внешней политике самым главным для него будет борьба с терроризмом, то мы, конечно, можем это только приветствовать. Это именно то, чего до сих пор не хватало нашим американским партнерам. Вроде бы, на словах на каких-то переговорных площадках они работали с нами и другими странами, вырабатывали документы, но по сути дела обманули нас, когда обязались отмежевать умеренную оппозицию от «Джабхат ан-Нусры», всячески ее щадили, выводили из-под ударов. Как выяснилось из недавно утекшей записи встречи Дж.Керри с сирийскими оппозиционерами несколько лет назад, ИГИЛ также рассматривался США как приемлемая сила для ослабления позиции Б.Асада.
То, что мы слышим от Д.Трампа и его команды, говорит о том, что у них другой подход и они не будут прибегать к двойным стандартам, чтобы использовать борьбу с терроризмом для достижения не относящихся к этой задаче целей. То, что Д.Трамп говорит о желании сосредоточиться на интересах США в сфере безопасности, на интересах страны в том, что касается создания благоприятных условий для американского бизнеса – это ровно то, чем руководствуется Президент России В.В.Путин, определяя основные направления внешней политики Российской Федерации.
Отмечу еще одну тему, которую периодически затрагивает Д.Трамп. Он хочет, чтобы каждая страна сама отвечала за собственное развитие. Это тоже перекликается с нашим подходом. Мы выступаем за то, чтобы все были самостоятельны, чтобы в мире было меньше иждивенчества и больше уважения к законным, легитимным интересам каждого государства. После того, как Д.Трамп назвал борьбу с терроризмом своим главным внешнеполитическим приоритетом, как я слышал, конечно, я надеюсь, что наше взаимодействие по сирийскому кризису, как и по другим проблемам, связанным с борьбой с террором, будет более эффективным, нежели с администрацией Б.Обамы. Разумеется, мы сможем начать официально согласовывать возможные пути взаимодействия по борьбе с терроризмом в Сирии только после вступления в должность президента, его госсекретаря, министра обороны, представителей разведки, спецслужб. На готовящуюся по инициативе России, Турции и Ирана встречу в Астане между теми вооруженными группировками, которые подписали договоренность о прекращении огня 29 декабря, и Правительством Сирии (как вы знаете, эта договоренность была одобрена СБ ООН, а Москва, Анкара и Тегеран выступают ее гарантами и готовят сейчас встречу в Астане) считаем правильным пригласить (о чем я говорил уже давно, когда министры иностранных дел России, Турции и Ирана встречались в Москве 20 декабря) представителей ООН и новой администрации США, учитывая, что встреча будет проходить 23 января, как это сейчас намечено.
Рассчитываем, что новая администрация сможет принять это приглашение и будет представлена своими экспертами на любом уровне, который посчитает возможным. Это будет первый уже официальный контакт, в ходе которого можно будет начать обсуждать повышение эффективности борьбы с терроризмом в Сирии. Не будем забывать, что Россия и США создали и возглавили в качестве сопредседателей Международную группу поддержки Сирии (МГПС), которую никто не распускал. У нее есть две целевые группы: по гуманитарным вопросам и по контролю за прекращением боевых действий. Вполне реально вдохнуть новую жизнь в деятельность этих механизмов, учитывая, что новая администрация США, по ее заявлениям, нацелена на борьбу с террором всерьез, а не как это было до сих пор до нее.
Вопрос: В ближайшее время состоится встреча в Астане. Мы знаем, что Россия играет большую роль в урегулировании ситуации в Сирии. Готовы ли Вы поддерживать проект по созданию федеративной республики Сирии? Будут ли в нем гарантированы права курдов в Сирии и конституционно закреплен статус Курдистана?
С.В.Лавров: Этот вопрос не ко мне, а к сирийцам. Во всех решениях ООН, которые принимались консенсусом за последние годы, очень четко сказано, что судьбу своей страны могут определить только сами сирийцы в рамках всеохватывающего, т.н. инклюзивного диалога с участием всех без исключения этноконфессиональных и политических групп этого государства.
Внешние игроки, будь то Россия, США, страны региона, они, согласно резолюциям ООН призваны создавать все необходимые условия для того, чтобы завязался такой инклюзивный общесирийский диалог. В течение последнего года мы добивались именно этого. Однако не все группы оппозиции были к этому готовы, сказались какие-то особые претензии т.н. Высшего комитета по переговорам, который претендовал на то, чтобы единолично представлять всю оппозицию президенту Сирии Б.Асаду и из-за этого саботировал попытки ООН проводить общесирийские переговоры. Я думаю, что одной из проблем, по причине которой этот переговорный процесс до сих пор буксовал, являлось то, что ООН приглашала только политических оппозиционеров, из которых подавляющее большинство — эмигранты, которые живут в Европе или на Ближнем Востоке, в других странах, но не в Сирии, и какое-то количество внутрисирийских оппозиционеров. Курды, кстати сказать, это в основном оппозиция внутри Сирии, хотя есть несколько политиков из числа курдов, которые живут за границей. Но все сирийские группировки, которые приглашались на переговоры по линии ООН в соответствии с имеющимися резолюциями — это политические деятели, эмигранты и неэмигранты. Чего не хватало в этих переговорах, так это участия тех, кто реально определяет ситуацию «на земле» - называйте их вооруженные формирования, вооруженные группы оппозиции.
Теперь, когда Россия и Турция выступили с инициативой вовлечь в процесс переговоров тех, кто противостоит друг другу с оружием в руках, после чего сирийское правительство подписало соответствующие договоренности с полевыми командирами основной части вооруженной оппозиции, мы, я думаю, сделали очень важный и качественный шаг вперед. Одной из задач встречи в Астане будет, во-первых, консолидировать режим прекращения огня, а во-вторых, договориться о том, чтобы эти полевые командиры будут полноправно участвовать в политическом процессе, который предполагает, как вы знаете, разработку конституции, проведение референдума, выборов, и который начинался, но потом застопорился по линии ООН в Женеве. Сейчас они собираются его возобновить. Мы считаем, что полевые командиры должны стать полноправными участниками этого процесса. Думаю, что не стоит ограничивать дело только теми конкретными группами, которые подписали 29 декабря соглашение о прекращении огня. Любые другие вооруженные отряды, которые захотят присоединиться к этим соглашениям, должны иметь такую возможность. У нас уже есть обращение целого ряда боевиков, которые не охвачены этими договоренностями, но хотят к ним присоединиться. Думаю, что это здоровый процесс, вовлекающий в переговоры тех, кто реально контролирует ситуацию.
Вопрос: 2016 год также запомнился кровавыми событиями в Нагорном Карабахе — на оккупированных территориях Азербайджана. Как Вы полагаете, в случае начала контртеррористической операции на оккупированных территориях, в случаях «чистки» Азербайджанской территории от оккупационных сил и прочих криминальных элементов, какова будет позиция России? Закроет ли Россия на это глаза? Будет ли вмешиваться во внутренние дела Азербайджана?
С.В.Лавров: Это уже не является чем-то абстрактным, не является исключительно темой внутренних дел Азербайджана. По поводу Нагорно-Карабахского конфликта существует целый набор решений, прежде всего, которые принимались в СБ ООН в самый разгар конфликта и требовали прекращения огня. Если интересуетесь, можно обратиться к архивам и увидеть, как соблюдались эти требования о немедленном прекращении огня, кем они соблюдались и кем не соблюдались. С тех пор, как при посредничестве Российской Федерации и ОБСЕ состоялось прекращение огня сохраняет силу требование об освобождении оккупированных территорий, но ни в коем случае не силой и при определении окончательного статуса Нагорного Карабаха. Это записано в тех документах, которые разработаны Минской группой ОБСЕ, через ее сопредседателей (Россия, США и Франция). Это закреплено в многочисленных заявлениях, которые принимали президенты-сопредседатели (президенты России, США и Франции), а также в заявлениях и документах, которые принимались и подписывались президентами Армении и Азербайджана. Мирное урегулирование споров записано там со всей недвусмысленностью.
То, что в апреле 2016 года произошли кровавые события вызывает глубочайшую тревогу. Россия сыграла в тот момент решающую роль, чтобы остановить это кровопролитие. Учитывая взаимные обвинения, мы договаривались на встречах в Вене с президентами Азербайджана И.Г.Алиевым и Армении С.А.Саркисяном, затем с ними договаривался Президент Российской Федерации В.В.Путин в июне 2016 года в Санкт-Петербурге о необходимости создать механизм расследования инцидентов, увеличить количество наблюдателей ОБСЕ непосредственно на линии соприкосновения. О необходимости расследования инцидентов речь шла еще в 2010 году, когда встреча президентов России, Азербайджана и Армении проходила в Астрахани.
Как я понимаю, вы озабочены тем, чтобы подобные события не повторялись. Но, к сожалению, такая элементарная, необходимая для этого вещь как механизм расследования инцидентов и увеличение наблюдателей ОБСЕ на линии соприкосновения, не может воплотиться в жизнь пока отсутствует консенсус в ОБСЕ. О причине отсутствия консенсуса в ОБСЕ можно тоже поинтересоваться у представителей этой организации.
Вопрос: На фоне многочисленных требований сопредседателей Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху о недопущении применения силы или угрозы силы при попытках разрешить карабахскую проблему происходят два события: 29 декабря 2016 года происходит массированное столкновение на армяно-азербайджанской государственной границе, подчеркиваю, не в Карабахе, в результате чего были погибшие и раненные. А через некоторое время в Минске по запросу азербайджанской стороны был взят под арест российский гражданин, он же гражданин Израиля, блогер А.Лапшин, вся вина которого состоит в том, что он посетил Нагорный Карабах и там высказался в том смысле, что и в Нагорном Карабахе люди имеют право самостоятельно решать собственную судьбу. Когда он оказался в Минске по своим делам по запросу Азербайджана, его взяла под арест белорусская сторона и второй месяц держит в тюрьме. В Ереване, например, по этому поводу проходят акции у белорусского посольства, а реакции российской стороны по отношению к ее гражданину, мы, к сожалению, пока не слышали.
Как российская сторона оценивает события 29 декабря 2016 года на государственной границе Армении и Азербайджана?
Как российская сторона оценивает факт ареста блогера А.Лапшина в Минске?
С.В.Лавров: Во-первых, мы против криминализации в качестве уголовного преступления посещений журналистами или просто частными лицами той или иной территории в том или ином регионе. Во-вторых, мы против того, чтобы экстрадировать граждан Российской Федерации, задержанных в той или иной стране, в третью страну.
У нас был консульский контакт с А.Лапшиным. Мы знаем, что он одновременно является гражданином Израиля. Израильские дипломаты тоже были с ним в контакте. Исходим из того, что будем предпринимать все меры, чтобы эту ситуацию разрешить при полном уважении прав гражданина Российской Федерации, который одновременно является гражданином Израиля.
В этой связи скажу еще одну вещь. Как вы знаете, у нас с Белоруссией Союзное государство, в рамках которого принято принципиально решение выравнивать права граждан одной и другой стран во всех без исключения областях. Одной из таких сфер приложения наших нынешних усилий является согласование параметров единого визового пространства. Это требует единого миграционного пространства, это требует среди прочего определения единых списков лиц, которые нежелательны и желательны, это также требует единой политики в области экстрадиции. Мы надеемся, что сейчас этот вопрос актуален, потому что есть тема о договоренности между Белоруссией и ЕС о создании лагерей для нелегальных мигрантов на территории Белоруссии. Учитывая, что у нас нет с Белоруссией оформленной наземной, сухопутной границы, это создает вопросы и возможности для злоупотребления. Мы начинаем на эту тему диалог с нашими белорусскими коллегами. В принципе, мы уже давно ведем переговоры о единой миграционной политике. Сейчас, я думаю, все эти события требуют ускорить эти разговоры и привести наконец к каким-то результатам.
Повторю еще раз, мы имеем консульский доступ к нашему гражданину, который был задержан в Белоруссии. Мы вместе с израильтянами как с представителями страны его второго гражданства, работаем в тесном контакте.
Вопрос: Три года назад Россия подписала договор о российско-эстонской границе, но до сих пор Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации не ратифицировала этот документ. Говорят, что для этого неподходящее время.
С.В.Лавров: Действительно, это достаточно интересная история. Еще в 2005 г. мы с занимавшим тогда пост министра иностранных дел Эстонии У.Паэтом подписали договоры о сухопутной границе и о границе по озерной глади. Была четкая договоренность о том, что эти договоры будут ратифицированы без каких-либо провокационных довесков, без каких-либо формулировок, содержащих территориальные претензии. Это было стопроцентно гарантировано, но когда договоры попали на ратификацию в эстонский парламент, парламентарии за день до окончания весенней сессии приняли закон о ратификации, в котором сослались на Тартуский договор 1920 г., содержащий, как Вы знаете, территориальные претензии к нынешней Российской Федерации. Мы спрашивали у эстонских коллег, если они понимали, что у них не набирается голосов для ратификации в том виде, в котором договорились, почему они не отозвали этот закон и не дождались следующей сессии, можно было бы провести разъяснительную работу. Ответа не было, и мы вынуждены были отозвать нашу подпись.
Через много лет опять же с У.Паэтом, он тогда еще был министром иностранных дел Эстонии, договорились о переподписании этих договоров, начали процедуру их ратификации. Подписывали мы их в Москве. Договорились, что обменяемся ратификационными грамотами в Таллине (кстати, это единственная столица стран бывшего СССР, в которой я в качестве Министра еще не был), но при этом условились, что для ратификации необходимо создать нормальную атмосферу. Нормальная атмосфера, как мы ее понимали вместе с У.Паэтом – это отсутствие каких-то высказываемых на ровном месте инвектив в отношении друг друга, неувлечение постоянными обвинениями в том, что Россия подвергает опасности безопасность Эстонии и всех остальных стран региона, да и всей Восточной Европы в целом. К сожалению, когда договор уже был в Комитете Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по международным делам и по нему состоялись слушания, риторика из Таллина звучала совершенно не подходящая для того, чтобы этот процесс продолжался, не вызывая возмущения со стороны нашей общественности.
Мы готовы вернуться к процессу ратификации. Об этом не раз говорили наши парламентарии. Они чувствуют настроения своих избирателей, им и принимать решение. Мы будем поддерживать этот процесс в условиях, когда наши отношения будут двигаться в конструктивном ключе, а не в ситуации постоянного нагнетания конфронтации.
Вопрос: Как Вы относитесь к тому, что у российско-эстонской границы сейчас появляются войска НАТО?
С.В.Лавров: Все это плохо, и, думаю, никому не нужно. Если силовые структуры НАТО не видят себе иного применения, кроме как в Эстонии, на границе с Россией, тогда разведка у них работает плохо, и они не представляют, что происходит в других частях и зонах ответственности НАТО.
Вопрос: Вы, наверное, один из самых опытных дипломатов и министров в мире по вопросу кипрского урегулирования. Это долгосрочный вопрос, который сейчас снова становится актуальным. Идут переговоры, но кажется, что Россия как-то отстранена от этого процесса. Наше общественное мнение часто задает вопрос, обращались ли к Вам кипрское или греческое правительства на счет какой-то формы российского участия в процессе урегулирования? Какова Ваша оценка этого момента?
С.В.Лавров: Я действительно давно стал заниматься этим вопросом, прежде всего в связи с тем, что всегда, традиционно кипрская проблема была в центре внимания СБ ООН, в том числе в связи с пребыванием на Кипре временных сил ООН, мандат которых регулярно переподтверждается, продлевается Советом Безопасности. Всегда соавторами таких резолюций о продлении мандата или о политическом процессе урегулирования кипрской проблемы становились постоянные члены СБ ООН. Когда я уже заканчивал свою работу в Нью-Йорке в качестве Постоянного представителя, примерно такие же ожидания, как и в случае с нынешней женевской встречей, были связаны с т.н. «планом К.Аннана», занимавшего тогда пост Генерального Секретаря ООН. Он предложил сторонам согласиться на проведение референдума при остающихся несогласованными ключевых проблемах, сохранить разногласия в тех документах, которые выносятся на референдум, при понимании, что позитивное голосование отдаст решение этих неурегулированных вопросов на откуп ООН, которая создаст свой арбитраж, присудит кому-то меньше, кому-то больше территорий и решит вопросы собственности. Я тогда встречался с руководителями Кипра, когда они приезжали в Нью-Йорк. Мы были уверены, что отдавать на арбитраж острейшие проблемы, которые разделяют турок-киприотов и греков-киприотов, будет ошибкой. Тем не менее, такая поддержка «плану К.Аннана» была оказана и состоялся референдум, который провалился. Если Вы имеете в виду, что моя позиция в тот момент о
